понедельник, 15 ноября 2010 г.

Бессонница

Не могу спать. Очень хочется закрыть глаза и потерять сознание. Но как только веки смыкаются, голова наполняется тяжёлым туманом: там обрывки воспоминаний, несвязные мысли, неясные ощущение... Я этого не хочу. Мне бы только спать...
Не спится. Мои мысли крутятся, в основном, вокруг одной персоны - П.К. Это просто невыносимо! О чём только не начинаю вспоминать, чтобы отвлечься, - в памяти мелькает его наглая морда. Куда ни кинусь размышлениями - незаметно начинаю думать о нём. И мне начинает казаться, что он совсем не человек.  Он демон, ещё при жизни пришедший превратить мою душу в пепел!
Кажется, брежу...

Мне приснилось, что я приехала на машине (это была светло-жёлтая «Волга») к заброшенному детскому лагерю. Окружавший базу отдыха лес шелестел и пел птичьими голосами на все лады. Высоко над моей макушкой летели светло-серые тучки.
Весь двор зарос травой. Здание было в плачевном состоянии: штукатурка осыпалась, проржавела крыша, в рамах торчали обломки стёкол, кое-где раскрошились кирпичи. Больше всего это напоминало пряничный домик, с которого время слизало красивую глазурь, но не решилось притронуться к начинке.
Меня передёрнуло. Я не понимала, почему я здесь оказалась. Но, чувствуя, что это не просто случайность, твёрдо направилась к дому. Пришлось попотеть, прежде чем рассохшаяся дверь впустила меня внутрь. Освещая стены фонариком, я медленно двинулась вперёд по длинному коридору. То и дело под подошвами ботинок хрустели крошки стекла и камня. Изредка проплывавшие мимо тусклые поверхности дверей вынуждали меня зябко поёживаться. В темноте за моей спиной пробегали потревоженные крысы. Мне не хотелось думать о том, что скрывают давно покинутые детьми комнаты. Повсюду от сквозняков дрожали куски штукатурки грязноватого цвета охры. От этого цвета мутило. Впрочем, всё: осыпавшаяся извёстка, прогрызенный мышами линолеум, серые пласты паутины и пыли – наводило на мысли о тошноте.
Наконец, я дошла до того места, где коридор расширялся, плавно переходя в рекреационную зону. Там было совсем жутко. У окна стоял колченогий диван с вывалившимися наружу поролоновыми внутренностями. Рядом на боку лежала белая тумбочка; причём кто-то, словно в насмешку, аккуратно прислонил оторванную дверцу.  На стенах висели кашпо, через отбитые края которых свешивались скелеты стеблей. Из угла сверкало  стеклянным глазом то, что некогда было большим плюшевым медведем. А в другом углу сидела девочка.
На ней было короткое ситцевое платье лимонного цвета, чёрные волосики забраны в косички, а на коленке – большая царапина. Она совсем не замечала моего присутствия, продолжая что-то рисовать в альбоме простым карандашом. Я почему-то не удивилась, обнаружив её здесь. Как будто это нормально, если дети играют в разрушенных домах посреди леса.
Я тихонько приблизилась и нагнулась над ней. Когда луч фонарика упал на рисунок, сердце что-то больно кольнуло. Будто сердце было грубым механизмом; и один винтик, выйдя из крепления, стал царапать внутренности. Ребёнок методично закрашивал страничку чёрным, стараясь не оставлять ни одного белого островка.

- Что это ты рисуешь? – спросила я.
- Свою жизнь.
- Почему же она у тебя такая чёрная?
- Потому что я сама тёмная.
Она отложила карандаш в сторону, хотя ещё целый угол листа остался нетронутым. Не успела я хоть что-нибудь сказать, как девочка подняла на меня глаза. Я никогда не забуду этот взгляд! Между выкрашенных чёрным век зияли чёрные дыры расширенных зрачков...

Я проснулась в холодном поту. За окном зарождался скупой утренний свет. Рядом лежал П.К. и крепко спал. А я снова страдала бессонницей и думала о нём... 


Комментариев нет:

Отправить комментарий